Иерей. Я уже совсем собрался в дорогу, но почувствовал сильное желание еще
раз зайти к Вам, поблагодарить Вас за Ваши назидательные беседы, открывшие мне
сущность внутренней духовной жизни, и попросить Ваших святых молитв и
напутственного благословения и, может быть, услышать Ваше последнее
наставление, совет и указание, как мне, слабому и неопытному, сохранить в своей
памяти, в сердце и в жизни полученные от Вас уроки. Я боюсь, что в сложной,
суетной, мирской жизни я легко и скоро растеряю все то, что успел приобрести
здесь, в Вашей святой обители.
Инок. Очень рад видеть
Вас еще раз. Не смущайтесь и не падайте духом. Надейтесь на Господа. Он не
оставит Вас и поможет Вам не только сохранить, но и возрастить, и умножить то
доброе, что дала Вам наша обитель.
Со своей стороны позаботьтесь сохранить тот дух ревности по Богу, то
горение сердца, которое Вы сейчас чувствуете в себе.
Иерей. Я был бы очень
счастлив сохранить в себе горение духа по Богу, но боюсь, что это мне не
удастся. Что я должен делать, чтобы не потерять его?
Инок. «Ревность по Богу рождается у нас в чувстве
покаяния, возжигаемом в духе нашем благодатию Божиею ради духа сокрушенного и
обета творить волю Божию: она-то и есть сила на творение заповедей Божиих, и
только она одна и способна поднять на себя все это бремя... Дух ревности есть
единственная для нас спасительная сила. Где он — там тщание, заботы, усердие,
готовность, живость на дела, угодные Богу. Где нет его — там все прекращается и
падает, нет жизни духа — он хладеет, замирает. Там пусть будет и творение дел
добрых— они добры будут только по форме, а не по силе и духу. Это — тот огонь,
который пришел возжечь на землю Господь наш Иисус Христос (Лк. 12, 49). Апостол
заповедует духа не угашать (1 Сол. 5, 19). У св. отцов это именуется
разно: исканием, предложением, усердием, тщанием, теплотою духа и горением, и
просто ревностию» (Еп. Феофан. Путь ко спасению. С. 204).
Чтобы сохранить в себе дух ревности по Богу, необходимо от внешней жизни
обратиться к внутренней, войти в себя, перевести свое сознание из области
рассудка в область духа, из головы в сердце и там прочно утвердиться. Это есть
исходная, начальная точка перехода к правильной духовной жизни. Раскрытию этого
закона духовной жизни и всестороннему его освещению и были, в сущности,
посвящены все наши предыдущие беседы. Только при этом постоянном
внутрь-пребывании и возможно сохранить в себе непрерывное горение духа и
ревность по Богу. «Ревность,— пишет сет. Феофан,— должна сохраняться
таким же путем, каким она родилась, а родилась она внутренним изменением
сердца, под невидимым действием благодати Божией» (Там же. С. 205).
Учение о перемещении сознания из области ума в область духа и из головы
в сердце совершенно чуждо современному научному сознанию. «Умовые люди
(научники),— пишет свт. Феофан в одном из своих писем,— все в голове
живут. Живут в голове и страдают непрестанным бурлением мыслей. Это бурление
не дает вниманию стоять на едином. Не может ум стоять и на едином помышлении
о Боге, пока он в голове. Все отбегает и отбегает. На этом основании желающим
установиться в едином помышлении о Боге заповедуется оставить голову и низойти
умом своим в сердце и там стоять вниманием неисходно. Только тогда, как ум
сочетается с сердцем, можно ожидать успеха в памяти Божией. Извольте поставить
себе целью достижение сего и начинайте движение к сей цели. Не думайте, что это
труд непосильный, но и того не думайте, что это так легко, что стоит только
захотеть, как и дело тут».
«Ум, как только получит свободу, тотчас начнет блуждать и шататься по
миру. Надобно приучить его сидеть дома,— и не только дома сидеть, но и стоять
неотходно пред Богом. Вот ежели и в этом успеете,' то память Божия явится у Вас
водруженною в уме и сердце,— Вы начнете ходить неотступно в присутствии
Божием, с достодолжным благоговеинством, вступите в атмосферу духовную, где
легко будет Вам и дышать и летать. ...Прежде чем блюсти стояние в сердце,
надобно стать там. Вы большею частью живете в голове, а в сердце сходите лишь
тогда, когда головная работа возбудит какое-либо чувство. А надо, наоборот, в
сердце быть неотходно, а голову совсем бросить, если встретится нужда, по
потребности жизни духовной, поработать умом, то пусть он тогда работает, сидя
в сердце».
Так пишет сет.
Феофан о необходимости для правильной духовной жизни перемещения сознания
и внимания из головы в сердце, как в центр духовной, а не одной только
рассудочной, жизни. То же самое пишет и сет. Игнатий Брянчанинов, как
это видно из наших предыдущих бесед. То же самое говорит и древний отец
Церкви, сет. Григорий Палама, архиепископ Солунский. Вот его собственные
слова о внутрь-пребывании и об отношении ума к сердцу:
«Умом
называется и деятельность ума, состоящая в мыслях я разумениях, ум есть и
производящая сие сила, называемая в Писании еще и сердцем. По сей силе ума,
главнейшей между нашими силами, сущая в нас душа есть мысляща» (О молитве и
чистоте сердца. Добротолюлие. Т. 5. С. 301).
«Некоторые говорят, что мы худо делаем, стараясь ум свой заключать
внутрь тела, ибо, говорят, гораздо нужнее и полезнее всячески простирать его
во вне тела... Брате! Не слышишь, как говорит апостол, что телеса наши храм
живущаго в нас Святого Духа суть (1 Кор. 6, 19),— и опять, что мы храм
Божий есмы (1 Кор. 3, 16), как и Бог говорит: «Вселюся в них и похожду,
и буду им Бог* (2 Кор. 6, 16)? Что же сподобилось быть жилищем Бога, в то
вселить ум свой кто из имеющих ум сочтет чем-либо неподобным? Как и Бог в
начале вселил ум в тело? Ужели и Он худо сделал? Такие слова, брате, прилично
обратить к еретикам, кои говорят, что тело зло и есть творение злого начала. Мы
же быть уму в телесных мудрованиях почитаем злом, а в теле ему быть не почитаем
злом, так как тело не зло... Если апостол и называет тело смертию, когда
говорит: «Кто мя избавит от тела смерти сея» (Рим. 7, 24),— то разумеет
при сем чувственное и плотское мудрование. Применяя сие последнее к духовному,
он справедливо назвал его телом, и не просто телом, но смертию тела... Итак,
зло то, что не ум, а этот закон, сущий во удех наших и против у воюющий
закону ума, живет в теле (Рим. 7, 23). Почему мы, противувоюя сему закону
греха, изгоняем его из тела и поселяем там ум, как епископа (над всем
надзирающего и всем заправляющего), и через него полагаем законы каждой силе
души и каждому из членов тела подобающее ему. Чувствам предписываем, что и в
какой мере должно им воспринимать,— каковое дело закона именуется
воздержанием; желательную часть души настраиваем наилучшим расположением,
коему имя любовь; мысленную часть улучшаем, отгоняя все, что препятствует уму
возноситься к Богу,— и сию частичку закона духовного называем трезвением...
Итак, если и мы будем держать ум свой внутрь тела, ужели будем делать
нечто недостойное величия ума? И кто скажет это, кроме разве того, кто совсем
не духовен и ум имеет обнаженный от Божественной благодати?..
Душа наша одарена многими силами и пользуется, как орудием, телом, ею
оживляемым. Каким же органом, как орудием, пользуется в своей деятельности та
сила ее, которую мы называем умом? Никто никогда не думал, чтобы ум обитал в
ногтях или ресницах, в ноздрях или ланитах. Но все согласны, что он внутри нас
есть. Расходятся только в том, каким внутренним органом, как орудием,
пользуется он. Ибо одни водворяют его в мозгу, как в некоем акро
поле, другие
дают ему седалище в сердцевине сердца. С последними и мы согласны, поясняя
только, что разумная сила наша в сердце не как в сосуде каком заключена, как
нетелесная, и не вне его есть, как соединенная с ним, но есть в сердце, как
в органе своем, как мы наверное это знаем, не от человеков сему научены
быв, но от Самого Создателя человека. Который говорит в Евангелии: «Не
входящее во уста сквернит человека, но исходящее изо уст, то сквернит человека.
От сердца бо исходят помышления...» (Мф. 15, 11, 19). То же говорит и Макарий
Великий: «Сердце правит всем органом, и, когда благодать займет все
отделения сердца, господствует над всеми помыслами и членами, ибо там ум и все
помыслы душевные». Итак, сердце есть сокровенная храмина ума и первый плотской
орган мыслительной силы. Почему, стараясь в тщательном трезвении надзирать над
нашею мыслительною силою, ею право править и ее исправлять, каким другим
способом можем мы успеть в сем, как не собрав от вне рассеянный чувствами ум и
введши его внутрь, в это самое сердце, которое есть хранилище помыслов? Чего
ради и блж. Макарий, немного ниже после приведенных выше слов, говорит:
«Там убо должно смотреть, написала ли благодать законы духа». Где там? — В
главном органе, где престол благодати, и где ум и все помыслы душевные, т. е. в
сердце. Видишь, как необходимо для тех, кои положили внимать себе в безмолвии,
возвращать и заключать ум в теле, наипаче же в том, которое есть внутреннейшее
в теле тело, которое мы называем сердцем. Ибо если, по псалмопевцу, вся слава
дщере царевы внутрь (Пс. 44, 14), то зачем нам искать ее где-либо вне?
Если, по апостолу, посла Бог Духа Своего в сердца наша, вопиюща: Лева Отче (Гал.
4, 6), то как нам не в сердцах молиться с Духом сим? Если, по слову Господа,
пророков и апостолов, Царствие Божие внутрь нас есть (Лк. 17, 21), то не
будет ли вне Царствия Небесного тот, кто так усердно старается изгнать ум из
внутрь себя во вне?» Таково
свидетельство свт.
Григория Паламы.
Обратимся снова к свт. Феофану. Он пишет: «Когда внимание сойдет
в сердце, то привлечет туда, в одну точку, все силы души и тела. Это сосредоточение
всей человеческой жизни в одно место тотчас отзывается там особым ощущением.
Сие ощущение и есть начало будущей теплоты. Ощущение сие, сначала легкое, все
усиливается, крепнет, углубляется и из холодного, каково оно в начале,
переходит в теплое чувство и держит на себе внимание, порождает теплоту в
сердце. Теплота же сия затем держит внимание без особого его напряжения. Они
затем друг друга поддерживают и должны пребывать неразлучно, ибо рассеяние
внимания охлаждает теплоту, а умаление теплоты ослабляет внимание».
Более подробно говорит о внутрь-пребывании свт. Феофан в своей
книге «Путь ко спасению».
+